- Есть ли что-то такое, что вам было бы самому интересно рассказать?

- А что интересно читателям?

- Как ни странно, то, о чем уже много раз говорилось – ваши уходы-приходы в религию, прочие духовные практики. Какое события для вас сейчас «номер один»?

- Я готов говорить на эти темы, не до всех же доходит адекватная информация в конце концов. А событие… Вот вчера было первое сентября - я ходил на пять родительских собраний! Это ужас! Это и есть событие! Это такая беготня,  я переписал все расписания, сдал положенные 2 тысячи в каждый класс на школьные расходы…

- В общем, это и было главное событие?

- На сегодняшний день – безусловно!

- Кстати, а шесть детей – это концепция, или просто «так получилось»?

- Многочадие-то? Конечно, концепция. Не знаю как для других, а для меня это логично – такой вот племенной подход! Создание клана Охлобыстиных. Чем больше – тем лучше.

- А шесть – финальная цифра, или еще возможны сюрпризы?

- Я очень на это надеюсь. Люблю свою жену, она очень красивая женщина…  Я надеюсь, у меня хватит сил и питания.

- А вы вообще кто больше – актер, режиссер или сценарист?

- Сценарист. Я сравниваю это по порочным проявлениям человеческой души - по гордыни. Не то, чтобы мне было безразлично, когда узнают, это  – актерское и это бесконечно приятно, непонятно только что с этим делать, потому что это никак деньги не экономит, а в пропусках на модные тусовки я не нуждаюсь. Не то, чтобы я их не люблю, просто как-то побаиваюсь. Плясать я не умею, танцевать танго так и не научился… А режиссер я плохой! Потому что я не обладаю таким вот админресурсом и энтузиазмом. В период Пунических войн слава Агамемнона мне бы не грозила. А на Ахиллеса я внешне не вытягиваю.

- Поэтому ваша роль – «Серый кардинал»?

- Либо серый кардинал – интриган.  Либо – снайпер! Лучник-снайпер с длинным луком.  А вот гордыня сценарная, это гордыня пиковая, это как работа волшебника. Мне в кино нравилось всегда не факт премьеры, не факт съемок, а то, что когда приходишь на премьеру, садишься, смотришь и понимаешь, что два месяца назад ты пил чай и вдруг подумал – а вот встал бы Ленин из мавзолея, предположим… и вот он на экране! Такое вот воплощение. Я в детстве хотел быть волшебником и, по-моему, нашел самую близкую к этому профессию – режиссер. Но, как оказалось, я ошибся… Оказалось, что сценарист – ближе.

- Ну а есть какие-то любимые направления в кино? Фильмы-то у вас все разные, есть комедийные, есть чернушные откровенно?

- Ну чернушных полностью особо то и нет, разве если «Даун-Хаус» взять, но это все же комедия больше. А вообще, поскольку я сам человек смешливый, то я ценю это в людях, поэтому комедия все как-то ближе мне. Тем более, комедия жанр сложный – умудриться рассмешить да и не обидеть – это великого стоит! Пик этого всего – сказка, а до нее идет комедия. То есть драма уже за комедией.

- Получается, что идеал – это смешная сказка?

- Идеал – это волшебная сказка! Возьмем (не из моих фильмов) «Звездную пыль» - американский фильм, где Роберт Де Ниро играет трансвестита, командира пиратского корабля… Сначала я посмотрел пиратскую копию, в плохом качестве, потом я посмотрел в хорошем качестве - лицензию, потом я сходил с друзьями в кинотеатр, потом я сходил с друзьями на 3D. Давным-давно не было, чтобы я четыре раза смотрел фильм с настоящим удовольствием! Все замечательно, просто-таки близко к идеалу! И потом, сказочники – это такая редкая персоналия… Драматургов – хоть пруд пруди, юмористов тоже, как грязи. А сказочников – три землекопа – Ганс Христиан Андерсен, Астрид Линдгрен, ну и… братьев Гримм брать нельзя – они собиратели… Вот третьего придумывать даже надо!

- Ну, Андерсен очень мрачный сказочник, я в детстве раннем мог всплакнуть под его сказки даже.

- Андерсен – мрачный. Я прочитал о нем роман, у него была очень тяжелая жизнь, очень был закомплексованный человек с несчастной любовью. А помните, как у нас купировали сказки? Вот к примеру, когда Герда идет к замку снежной королевы, в советском варианте сказки она просто проламывается через ветви, тогда как в реалити-варианте она «Отче наш» читает. И встают некие снежные рыцари,  ледяные воины и ее пропускают. Там вообще много интересного…

 - А ваш приход в религию чем вызван, мы все росли в одной стране, примерно в одно время. В школе нас этому точно не учили, как, впрочем, и дома?

- Я – максималист. Очень люблю приводить цитату Альберта Швейцера:  «Математика в пике приходит к философии, а философия в своем пике приходит к религии». Это поиск сверхзадачи. То же самое в сценарии – все вроде хорошо, сюжет, образы… Но есть какая-то сверхзадача. Это неосязаемо в сюжете, но ощущение, которое останется у зрителя после просмотра, гораздо важнее сюжета, который можно пересказать потом на кухне. Я в девятом классе зашел на «Соколе» в церковь. Это было одна из редких церквей, в которых разрешали служить. Такая вот «системная» церковь. И вот там меня очаровало это золото, эти вроде бы понятные, а вроде и непонятные, обращенные к кому-то речи, наличие в этом помещении людей, которые искренне верят в существование высшего существа. И я захотел быть таким же…

- То есть опять  получается сказка?

- Да, получается сказка. Меня опять же привела туда сказка. Я пошел к своему отцу, выяснив, что обряд стоит что-то около четырнадцати рублей. А отец у меня был фанатичный коммунист… Он не был психопат, он был военный хирург,  человек убежденный и крайне спокойный. Служил он большую часть войны с Родимцевым. Этот военачальник известен тем, что он считал, что раз в месяц каждый офицер штаба должен ходить в штыковую атаку! Он очень не нравился политработникам! Они его ненавидели искренне, так как политработник, бегущий с ножом навстречу немцам – это нонсенс. А он сам был, как зверь, ходил в атаку и водил за собой людей. А с папой моим они познакомились в Испании, когда по комсомольским путевкам они ездили туда бомбы взрывать. Выкидывали их с самолетов… Так вот, я пришел к папе и говорю – мне нужно 14 рублей 70 копеек на крещение. Он сказал - «Идеологию поощрять необходимо!» и выдал мне искомую сумму. Я пошел в субботу, как договорились, и меня покрестили. Суетно как-то покрестили за ширмой с пятью-шестью другими людьми и с тех пор долгое время в церковь-то я и не заходил. Потом у меня был долгий поиск всяких эзотерических путей и возможностей саморазвития. Я занимался йогой семь лет, ездил на семинары, людей возил. Искренне занимался, каких-то результатов добился. А потом познакомился со своей женой и, будучи человеком прагматичным, исходя из постулата, что «Бог ошибок не делает», то есть, раз я родился здесь, то это мой выбор… в общем, не было никакой экзальтации. Мне очень хотелось сохранить с ней семью! Вот именно с ней. И этот концепт по поводу многочадия был рожден именно для продолжения рода, чтобы дать начало целому племени. Итак, мне хотелось сохранить семью и избавиться от лишнего, от пены. И я понял, что единственный, кто может это сделать – это замкнутый идеологически отформатированный институт – то есть церковь.

- То есть хотелось  заключить брак и повесить сверху прочный замок. Для верности?

- Да. Именно замок.

- Ну а если бы жена оказалась не идеальной впоследствии?

- Мы очень разные все. Я, конечно, не могу приводить в пример мою практику, но люди в общем хотят постоянства. Просто не всегда  находят друг друга. И этот поиск, он не является по сути грехом, а является заблуждением. К людям надо помягче относиться, с допуском. С таким же, как относишься к самому себе.

- Это правильно, конечно. Но ведь бывают казусы - вещи, идущие в разрез с церковными догмами. К примеру, разводы после венчания, церковь-то, по сути, против разводов?

 - Я два раза в своей жизни участвовал в церковных бракоразводных процессах. В этом ничего такого нет. Но надо хорошо понимать, что такое брак. Брак – это уже в ЗАГСе, после гражданского акта уже можно жить и так далее…  Далее, когда происходит мистический  акт,  это уже ничего не меняет, но мне нравится, есть такая теория,  что за гранью бытия, если ты венчан, ты достигаешь совершенства психофизиологического, становишься андрогинном. То есть половина всех проблем отпадает просто. Но это в случае полного взаимопроникновения мужчины и женщины. Но это – за гранью, при жизни мы должны плодиться и размножаться! Мне эта версия нравится. Есть такая притча. Спросили как-то у одного верующего человека, святого, практически, - «Как вы, человек верующий, дружите с атеистом?», тот ответил – «Видите ли, Господь настолько милосерден к людям, что если он видит, что человек искренне убежден в том, что его нет. То его действительно нет!» Понять это невозможно, но вы хотя бы оцените уровень свободы!

- Да уж. А как изменились ваши привычки после принятия сана? К примеру – страсть к катанию на байках?

- Да никак. На байке я перестал ездить после третьего ребенка. Байкер мертв после третьего ребенка, так как нельзя безответственно гонять на скорости. А байкер не может быть безответственным – слишком много на нем серебра. Не в смысле металла, а слишком много нажитого, пережитого… много сильвера – говорят. А без скорости, это уже не байкер, где-то наподдать-то надо, а это будет безответственно.

- То есть гонять все же вы перестали?

- Да. Я продал довольно удачно машину. У меня хороший был… «Харли-Дэвидсон», естественно, я же уже был взрослым мальчиком. И пересел… Ну я и был за рулем. Просто остался один руль. Ну и все. Ничего не изменилось. Я не запил, я не начал употреблять амфетамины… Я сохранил добрые отношения со всеми друзьями, мне нравятся эти люди – байкеры как таковые, это свой, замкнутый немного мир, но он очень приятный, если познакомиться поближе.

- Ну а теперь, если не против, поговорим о славе. В своем блоге вы писали, что слава для вас – это, прежде всего, заработок.

- Получается – да. Чем больше знают, тем больше получаешь. Это так.

- То есть, вы цинично используете славу ради заработка?

- Это так. Надо признать, что я больше удовлетворения получаю в бухгалтерии, нежели на улице, раздавая автографы.

- А что из своих фильмов вы считаете наиболее близким и удачным?

- Удачным был фильм «Нога». Я тогда по-юношески отдался весь процессу. Я всегда следовал закону альма-матер… тяжелый фильм, кстати… Там снимался Петр Мамонов, да и коллектив был прекрасный. Это был 92 год, мне предложили отдохнуть на юге на халяву, еще и денег заработать…. А я сидел в общежитии ВГИКа, делать мне было нечего, я уже все отснял. Думаю – почему нет? Юг, халява, съемки, главная роль, деньги.

- А роли выбираете или берете, что предлагают?

- Выбираю. Критерии такие – сначала надо посмотреть сценарий. Это - имиджево-идеологический критерий. Неважно, буду ли я играть придурка какого-то или супергероя. Главное, чтобы все его поступки были мотивированные и несли некую идеологию, чтобы это не был случайно используемый элемент. Но если бы удалось выбирать, я бы все же поддался такой вот печоревщине. Это такое… извечное  русское.

- Да уж, известно, что любой актер хочет сыграть Гамлета…

- Да. Гамлет и «Утиная охота».

- А «Интерны» - проект денежный или интересный сам по себе?

- Сам по себе интересный. Я впервые тесно столкнулся с ТВ. Во-первых, это удобно в производстве, это ежедневная работа. Вообще, это хорошо. Стабильность позволяет и зарабатывать и не тратить за раз. Во-вторых, коллектив, сценарий прекрасный. Все устраивало. А, в-третьих, столкнувшись с этой бездной возможностей для экспериментов, даже индустрией, я был ей очарован. То, что не может позволить себе кино, может позволить себе телевидение. У кино сейчас не хватает ресурсов. Я был в жюри «Кинотавра», сидим мы с Мишкой Мукасеем, оператором моих первых дипломных работ, на пляже. Я ему говорю: «Стоило, Мишаня, нам двадцать лет зарабатывать международные призы, чтобы потом, снявшись в одном «мыле», получить приглашение в жюри «Кинотавра»? И матюжком чуть-чуть… Не я! Но это шуткование. На самом деле качество производимого продукта в некоторых сериалах соответствует уже киношному. Не просто соответствует. Там есть фактор времени, такая же разница, как между повестью и романом. Кино – это повесть. Это заданная ситуация и сразу – разрешение. Что-то где-то как-то мотивировано, немного беготни - два поцелуя… Сериал – это развивающаяся схема мотивации каждого поступка героя, логика… Это интересно, в этом можно жить. Опять же  – фактор времени позволяет тебе сродниться с героем, понимать его  больше, чем это позволяет фактор информации.

- «Интерны» имеют конечное количество серий или как пойдет?

- Как пойдет, потому что все прекрасно понимают, что любой продукт имеет свое завершение.

- Но ведь есть продукты, которые выходят десятилетиями?

- Есть «Санта-Барбара», но это все-таки «мыло». А «Интерны» - не мыло,  это такой вот художественный продукт. Когда встретился, был очарован возможностями, стал анализировать – привык к коллективу.

- Это первая работа ваша в «мыле»… простите, в сериале?

- Правильно, это не «мыло». У меня был печальный опыт сериалов. Двух, по двадцать серий. Это были чистые заработки и очень хорошие люди. «Пуля-дура» - первый. Я там бегаю, кого-то бью, просто супер-мега-шпион! Снято все на «две копейки» очень сластолюбивым режиссером.  Он все хотел, чтобы я с какой-нибудь красавицей в постели лежал. Я ему говорю – «Валериан, я не буду слизистыми мазаться. Во-первых, я брезгливый, во-вторых, я женатый!». И все равно, в последней серии, по его замыслу, оказался в постелях с некой богатейкой, которую я бегаю и защищаю. Укрыл он меня бельем. Черным! Только голова торчит. Тело-то у меня все истатуировано… Впервые татуировки мне принесли вот такой бонус!  Даже сластолюбивый режиссер почесав свои желтые усики, сказал : «Да, как-то это некрасиво – голова отрубленная…». В итоге решили одеть. А еще он чудовищно кровожадный был человек, давал задания каскадерам, от которых они выпучивали глаза – все это делается с спортзале, на резиночках, в течении двух месяцев… Герой заходит в подземный туннель, навстречу ему три хулигана зверской наружности, он прыгает, пробегается по стене, делает троекратное сальто-мортале, одной ногой бьет одного, другой – другого, третьей – третьего… Ну и так далее. Снималось все это куцо, хотя ребята старались…

- То есть бегали по стенкам и так далее?

- Они ему пытались объяснить, что это невозможно, давайте сделаем так вот и так… Ну нельзя за полчаса сделать то, что делается месяцами! Во втором  я снимался, это был сериал – «Любовь на колесах». Но это был больше хулиганский эксперимент, я там играл пьяного водителя-не водителя… владельца автосервиса – победителя стрит-рэйсинга. У него отсудили автосервис и он пытается его вернуть. Ни по мощностям, ни по бюджету это не было тем, с чем я столкнулся в «Интернах». Тут реальная, крупная производящая компания, хороший ресурс в финансовом плане и, главное – увлеченность! То есть, люди работают ради результата. Удивительно, но даже девочка, которая разливает чай и кинообеды раздает, знает содержание серии, которую мы снимаем. Это даже в кино бывает редко.

- Ну и финальный аккорд, снова о церкви. Как они вас отпустили? И собираетесь ли вы вернуться обратно, а главное, как?

- Отпустили по моей просьбе. Я написал Святейшему…. Вышел фильм «Царь» и было много критики в мой адрес. Мне дали задание сыграть омерзительного типа. Прямо – демона! Анти-анти-антиблаженного. Я, как честный актер, как во ВГИКе учили, как просил режиссер – был омерзительным в той степени, насколько это возможно. Критиковали сильно… а есть аудитория, которая «плавает». Из политики – в экономику, из экономики – в культуру… Ну и так далее. Грязь, грязь, грязь… Так вот у них были поводы критиковать церковь, а я стал одним из этих поводов. А я не хотел этого, так как церковь все таки это мой родной институт, что бы там о нем не говорили. Это, как любой общественный институт – есть плюсы, есть минусы… Но, если брать сообщество людей, которых я знаю, то это люди, которых я люблю. Они – идеалисты, они очень много приносят пользы, это единственный адекватный институт, способный конкретно перераспределять средства – от богатых к бедным. Не берем все огульно, берем среднее звено – практикующих… Много критики по непониманию. Говорят, к примеру, - приехал поп, вышел из майбаха. Откуда майбах? Поп молиться должен! А я пытаюсь объяснить - что монах в Калужской губернии, который в таком же подряснике редьку окучивает, что архирей – практически, генеральский чин – ходят в одинаковой одежде, но генерал априори должен ездить в хорошей машине, потому, что у него не должны ноги быть заняты, у него голова должна быть занята, так как он руководит огромным общественным институтом. Причем, если до революции духовенству платили зарплаты, то сейчас это «от щедрот». Естественно, многие подрабатывают. Но мой пример был губительным на данном этапе. Поэтому я решил пока уйти, чтобы грязь эту не поднимать. Мне-то наплевать, но я не хочу, чтобы страдали люди, которые на все это отвлекаются. Я так и написал Святейшему, что общество не готово к тому, чтобы священнослужитель совмещал такие крайности.  Хотя никакие они не крайности! Выходя на амвон, я никоим образом не преображался, я не играл священника, я был священником, я и сейчас священник!   В церкви вообще человеческий фактор важнее, чем казуистика. По документам я легко мог «отмазаться», просто я посчитал честным и дипломатичным обратиться с просьбой - пока я снимаюсь, я не имею возможности венчать, крестить… Короче, пока быть под запретом. Ну а когда запрет снимут – вернусь.

- А когда это может быть?

- Я не могу сказать. Недаром говорят – «Бойся своих желаний», ведь Господь нас любит, поэтому бывает – ляпнешь, оно и исполнится. Так что я не могу подводить своих деловых партнеров, тех, кто на меня поставил, тех, с кем я дружу, от которых зависит моя жизнь бытовая. Они тожат зависят от меня. Есть еще люди, которые в меня верят, вернее, верят в искусство - мои друзья. Хотя искусство больше к рекламе относится, это от слова «искушать», а творчество от слова «творить», все мы сотворены по образу и подобию бога. Так что главная выявленная опция – это творение, мы же называем его «Творец». Из этого следует, раз он нас создал по образу и подобию, то мы тоже творцы. В кино это реализуется, в театре, в художнике… Человек – существо творческое, он будет таковым. Рано или поздно технологии заберут весь бытовой ряд и мы останемся в русле чистого творчества, если не напортачим.